[kasmevaade]

(В скобках комментарии переводчика.
Если я в чем-то ошиблась, поправьте меня, плиз)

Раджеш Кханна: Отзвук эпохи.

Глава 1: Королевские условия

Я появился у моих родителей через восемнадцать лет после заключения брака. После трех дочерей они мечтали о сыне, и моя мать, как мне сказали, совершила для этой цели особое жертвоприношение. Неудивительно поэтому, что я был чрезвычайно избалованным ребенком. В те дни они верили, что чем позже проведут церемонию мундан (обрезание первых волос ребенка под чтение ведийских мантр; иногда голова ребёнка обривается, а его волосы приносятся в символический дар священной реке, затем семья ребенка проводит священную яджну), тем лучше для здоровья ребенка.
Итак, моя мать, которая была крайне суеверна, чтобы отвратить дурной глаз, совершила мундан, когда мне исполнилось 2 года. В соответствии с обычаем, ребенка, которому еще не провели мундан, нельзя одевать в сшитые одежды. В результате, я был вечно облачен в шелковые ткани, к большому неудовольствию моей матери. Она чувствовала себя очень неуютно, что ее единственный сын был одет не полностью. "Подождите, пока его мундан будет совершен", - говаривала она, - «и я покажу миру, какой гардероб я подберу для моего сына».
Когда пришло время, она лично сидела и шила мне одежду - маленькие вышитые банди (наподобие жилета или курточки без рукавов с вышивкой) и курта, шитые золотой нитью.
Мое увлечение нарядами началось рано. Уже с младенчества все обычное для меня не годилось. Да и как могло быть иначе, учитывая, что я рос и воспитывался в королевских условиях? Мои родители всегда давали мне ощутить, что я очень важная птица.

Мою церемонию проводили в Дхапалпуре, небольшой деревне у Карачи, в храме нашей Кулдевата (семейное, клановое божество в индуизме, каждая индуистская семья имеет свою покровительницу). Даже сегодня, когда я молюсь, я про себя общаюсь с божеством внутри того храма. Мои родители назвали меня "Джитендра", но никто никогда не называл меня этим именем. Дома меня всегда называли "Кака" (малыш). Такое прозвище на Севере Индии очень распространено как обращение к младшему ребенку в семье или домашнему любимцу (т.е. животному).

Моя мать кричала на меня только если я отказывался пить молоко. Я ненавидел пить молоко и любым путем пытался избежать этого высокого стакана. Ежедневно мои отговорки менялись. То меня тошнило, то голова болела, то резь в животе. Однако, всякий раз моя мать одерживала надо мной верх. "Ты думаешь, что можешь обмануть Лилавати, да?» - говорила она. Крепко держа меня за руку, она зажимала мой нос и заливала молоко мне в горло. Я ненавидел эти моменты. Я ненавидел вкус и запах молока. Но спасения не было.

Врач убедил мою мать, что единственный способ моей прибавки в весе, давать мне много молока. Она так параноидально была настроена поить меня молоком, что даже консультировалась с учеными мужами. Один пандит сказал ей, что если она ежедневно будет поить черную собаку чашкой молока, есть шанс, что ее ребенку оно тоже станет нравиться. И вот, каждый день слуга направлялся на поиски черной собаки. Это звучит глупо, я знаю, но настолько она была одержима.

С самого начала наша семья глубоко соблюдала ритуалы и традиции. Думаю, именно поэтому я так религиозен. Мои родители хранили дома Чанди Патха (священные мантры в честь Дурги). В год, когда я должен был родиться, они организовали патх (чтения), которые продолжались целых двенадцать месяцев, а мой занятый отец, который был трудоголиком, покидал свой офис пораньше, чтобы лично покупать в магазинах вещи для меня. Даже соску мне выписали из Лондона.

Став старше, я привык получать все, что хотел.
Однажды я поехал в Дели на летние каникулы, где научился ездить на велосипеде. Когда я вернулся, попросил маму купить мне велосипед. Она отказалась. "На дорогах опасно", - объяснила она. Я стал реветь, как будто наступил конец света.
Чтобы успокоить меня, она поговорила с моим отцом. Мой отец был в ярости, что моя мать может даже допустить такую мысль. «Велосипед для ребенка в таком городе, как Бомбей!», - гремел он. Вопрос должен был быть закрыт, но я упрямо настаивал. Посердившись, мои родители смягчились. Но на двух условиях. Одно из них – чтобы я катался на велике только в саду, а не на улицах. Второе – чтобы я не катался после наступления темноты.

На первых порах я держал свои обещания, но постепенно, через пару месяцев, я стал более предприимчивым. Однажды, я так увлекся, что решился на длинную поездку в окрестности, где жил мой друг. Поскольку я не вернулся до темноты, мои родители переволновались и послали слуг искать меня. Когда я вернулся домой, было уже за 20.00, я никогда не забуду тот вечер. Сердитый отец стоял у окна. Мать сидела в углу и плакала.
Как только она увидела меня, она не выдержала и побежала, чтобы обнять меня. Но отец не дал ей. Сначала он ударил мою мать, а затем побил меня. До этого мой отец никогда не бил меня. Никогда не повышал голос, но сегодня он поднял руку.
Я никогда не забуду, как меня тогда побили. Я чувствовал себя испуганным, усталым, голодным и обмочился от напряжения. Моя мать мгновенно стала на мою защиту. «Разве вы не видите, мальчик испугался?» Она сказала отцу: «Он исправится». Но отец в гневе кричал, чтобы она не вмешивалась.

Другой инцидент, который встряхнул меня эмоционально, случился, когда мне было лет 10, и я пошел в офис моего отца. Дом и его работа были рядом, и я привык заглядывать в офис, чтобы повидать отца. В тот день мой отец был на совещании и просил своего ассистента заставить меня сидеть в своем кабинете. Это было обычным делом для меня - околачиваться в кабинете отца, читая комиксы.
В тот день я тоже принес с собой свои комиксы. Я плюхнулся на стул отца. Именно тогда вошел мой дядя К. К. Тальвар, который помогал отцу по работе. «Эй, Кака, ты зачем сел в это кресло?» - он был встревожен. Я посмотрел на дядю с удивлением. «Ты должен сначала заслужить это, только тогда тебе будет позволено сидеть на стуле другого человека!»
Дядя, казалось, сердился на меня, и его слова были резкими. Я чувствовал себя обиженным, но гораздо более был смущен. Что дядя подразумевал, когда сказал "заслужить", думал я.
Я бы не осмелился спросить объяснений у отца, на это у меня не хватало решимости. Но я спросил мать. «Что значит «заслужить» и почему сын не может сесть в кресло своего отца?»

В этот день мать сказала мне то, что я никогда не смог забыть. И ее объяснение стало посланием о жизни. Моему отцу, кажется, было всего десять лет, когда он потерял обоих своих родителей. В этом нежном возрасте он был переселен в дом его тети. Однажды, из-за какого-то недоразумения, он ушел из дома тети и больше никогда в него не вернулся. В сопровождении моей матери, он приехал в Бомбей, чтобы начать новую жизнь с нуля.

Это были отчаянные дни. У них не было ни денег, ни дома, ни друзей. Отец арендовал небольшую комнату в Тхакурдваре, хотя у него на тот момент не было денег. Так или иначе, ему удалось убедить хозяина, что он будет работать и платить ему за квартиру.
Хозяин поверил ему. И мой отец его не подвел. В течение месяца отец нашел работу служащего с хорошей зарплатой, достаточной, чтобы раз в день питаться с женой. Для этого ему приходилось уходить на рассвете и возвращаться очень поздно ночью.


Мать происходила из богатой семьи и не привыкла к трудностям. Воспитанная в комфорте и роскоши, она никогда не понимала, что значит бороться. Но ни разу во время его борьбы, она не пожаловалась и не потеряла надежду. Напротив, мать с радостью поддерживала его, поднимая его дух, когда было совсем плохо. Поскольку отец не мог возвращаться домой до ужина, то ей приходилось пропускать и завтрак, и обед. И есть только один раз в день. И то поздно ночью. Ее жертва была естественна. Она даже не сознавала этого. Зато ее молитвы были сознательны. «Если вы не забываете Бога, он не забудет вас». Ее молитвы не остались без ответа. После нескольких лет борьбы и труда к моему отцу пришло процветание. И триумф глубоко лелеяли, потому что они оба очень тяжело работали для этого. Начав как простой служащий, и став крупным железнодорожный подрядчиком, мой отец был готов теперь открыть собственный бизнес. Одну за другой, он вывел свои Компании за пределы Бомбея. Первую в Мадрас, затем в Дели и, наконец, в Калькутту.
«Говоря «заслужить», твой дядя говорил о той борьбе твоего отца. Он вложил свою кровь и ум во все, чем он располагает сегодня. Во все, чем мы пользуемся сегодня. Он правил большой империей, построенной на основе упорного труда. Как его семья, мы можем наслаждаться роскошью, но у нас нет прав на его славу. Его успех, его положение – его собственная заслуга, и его величие в том, что он не позволяет нам ощутить это».

Простота и ясность, с которой мать все объяснила, произвели глубокое впечатление на мою психику. После этого инцидента я никогда больше не сидел на чьем-либо стуле. Даже на том, что мне уступают, - как я могу быть уверен, что я заслужил?


Я увлекся театром еще будучи в школе. Все мальчишки из окрестностей собирались на террасе нашего дома и участвовали в постановках пьес. Мы сооружали занавес из сари, которые таскали из маминых шкафов и создавали сцену из скамеек, подаренных лавочниками. Моей любимой ролью в те дни была роль цыгана. Мне хотелось носить красочные костюмы, хотелось гримировать лицо, красить губы и произносить длинные диалоги. Но больше всего я любил смотреть спектакли. Я никогда не упускал возможность посетить театр. Однако, со временем, когда я становился старше, кино начало заменять мою страсть к театру.

Первый фильм, который я увидел, должно быть еще сидя на коленях матери, первый, который я помню, был Dastaan, 1950 г. («История») Aбдул Рашида Кардара с Раджем Капуром в главной роли. Вина (Вина Сапру, известная также как Вина Кумари) играла женщину-вамп в этом фильме, и боже! - что то была за женщина-вамп! Она была настолько впечатляющей, что годы спустя, когда я снимался с ней в Do Raaste (в нашем прокате "В смятении"), я был ошеломлен. Я не мог стереть из памяти детства воспоминания о созданном ею неумолимом образе. Очень зловещий образ, на мой взгляд. Но, конечно, она не была такой. С течением времени я узнал, что актер не тождественен образу на экране. Его истинная личность часто диаметрально противоположна ролям в фильмах.

Странно, но в то время, когда меня спрашивали кем я стану, когда вырасту, я всегда говорил: «Стану пилотом». Я хотел стать пилотом. Даже притом, что меня сверлили с детства, что когда я вырасту, должен буду продолжить бизнес отца. Я учился еще в средней школе, когда мой отец открыл для меня отдельный банковский счет. Я не мог управлять счетом, будучи ребенком, но все равно, счет заставил меня чувствовать себя очень сильным. Мне понравилось ощущение власти!

продолжение следует...